Фру [16] благодарно протянула Тенгелю мешочек с серебром. В их с Силье маленькую усадьбу придется вложить немало денег, так что плата была очень кстати.

В соседней комнате Тенгеля ждал супруг.

— Ну как? Вылечили ее от воображаемой болезни? — презрительно выдавил он.

— Вряд ли это только игра воображения. Но, думаю, ей полегчало.

— Пока вы тут… не посмотрите… может быть, старика Бремса? У него что-то с ногой.

Тенгель кивнул. Старик жил в другой части дворца. Тенгель сразу определил, что случай этот намного более серьезный. Старик Бремс был очень толст.

— Вы понимаете, что можете лишиться ноги? — жестко сказал Тенгель. — Вам необходимо побольше двигаться. Вы весите очень много. Я попробую вам помочь, но, с вашего разрешения, я навещу вас еще.

Старый господин весь вспотел. Он испуганно кивнул и пообещал делать все, что скажет врач.

По дороге домой Тенгель думал о том, что простой люд умирает от голода и нищеты, а господа мрут от обжорства! Он, конечно же, обо всем расскажет Силье.

За первой поездкой последовали и другие. Скоро за Тенгелем стали постоянно присылать; пациенты из Акерсхюса остались довольны. Он заметил, что наибольший интерес к нему проявляли женщины. Они прозвали его доктор-демон. Тенгелю прозвище не нравилось.

Однажды, когда он вернулся домой после одной из своих «триумфальных поездок» (так их называла Силье), к нему подошла Суль.

— Там, во дворе, тебя уже несколько часов ожидает больная.

— Скажи ей, у меня нет времени, — нетерпеливо отмахнулся он. — Я весь день работал.

— Да, конечно, ведь она не может тебе хорошо заплатить, — едко заметила Суль и ушла.

Тенгель резко остановился. Молнией ударила в голову мысль, что в последнее время он занимается лечением только богатых и знатных господ.

Тенгель резко повернулся на каблуках и пошел за девочкой.

— Спасибо, Суль!

С тех пор он объявил своим состоятельным пациентам, что может выезжать к ним только тогда, когда требуется неотложная помощь. Богачи и толстосумы сами потянулись к нему. Слухи о его выдающихся способностях врачевателя быстро распространились по всей округе. Многих пациентов ужасал облик Тенгеля, но постепенно они привыкли к его внешности, и многим он даже казался симпатичным. Существовал молчаливый уговор: никто не упоминал ни о Людях Льда, ни о колдунах и ведьмах в присутствии пациентов.

Как-то поздней осенью Силье сказала мужу:

— Тенгель… Если со мной что-то случится…

— Нет! — горячо воскликнул он. — Нет! С тобой ничего не может случиться.

— Хорошо, — уже мягче произнесла она. — Если все-таки произойдет самое плохое… я хотела бы быть уверенной… что ты позаботишься о детях.

На его лице отразилось глубокое отчаяние.

— Ты же знаешь, что я их не брошу, — задыхаясь, произнес он.

— Но им будет нужна мать.

— Я справлюсь сам, — вырвалось у Тенгеля. Он обнял ее и притянул к себе. — Ты же знаешь, Силье, что я больше никогда не женюсь. Я прожил один тридцать три года. Только тогда я встретил тебя. И тебя мне никто не сможет заменить.

Силье знала, что это правда. Тенгель был однолюб. Она промолчала. Видимо, ее предложение было неудачным. Впрочем, она знала это с самого начала.

И в то же время Силье была рада услышать именно такой ответ.

Наступил октябрь. Листья на деревьях покраснели и пожелтели, небо было ясно-голубым. Тенгель возвращался домой с вызова. Вообще-то он предпочитал не уезжать далеко от дома, но в этот раз поездка была необходимой, так как пациент не мог двигаться. Тревога не покидала Тенгеля, и он стремился доехать до дома как можно быстрее.

Еще издалека увидел Суль, она изо всех сил бежала ему навстречу по еще недосаженной липовой аллее. Когда Тенгель увидел лицо Суль, его прошиб холодный пот.

— Отец! Отец! — кричала она. — Быстрее! Маме очень плохо!

Впервые за все время Суль назвала их матерью и отцом. По ее щекам текли слезы.

— Что? — испуганно перебил он. — Ей плохо?

— Да, скорее.

Тенгель пришпорил коня и понесся к дому. Около входа увидел чужую карету и понял, что Суль позвала акушерку.

Он спрыгнул с лошади и рванулся к двери. Заметил краем глаза, как акушерка комкала, пытаясь спрятать, густо-красную простыню. Тенгель распахнул дверь спальни и…

Впервые в жизни он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Словно сквозь пелену увидел военного лекаря, женщину — должно быть, Шарлотту, и кровь. Кровь везде. В уголке кто-то горько, навзрыд плакал. На подушке мертвенно-бледное лицо Силье.

Он всхлипнул и превратился в человекозверя, который мог вот-вот потерять единственную, любимую, жизнь свою и свою радость.

— Силье! — закричал он, упав на колени у изголовья кровати. Взял ее бессильную руку и прижал к щеке. Рука тут же стала мокрой от слез.

В спальню вошла акушерка:

— Господин Тенгель, мы сделали все, что было в наших силах.

Он встрепенулся и посмотрел на нее.

— Она еще жива? — едва слышно прошептал он одними губами.

— Пока да.

Тенгель поднялся с колен.

— Я принесу свои средства. Следите за дыханием! Ради Бога, помогите ей пока. Попробуйте остановить кровотечение.

— Мы стараемся, но торопитесь, — сказала Шарлотта. Она безгранично верила Тенгелю. В гостиной к нему подошла Суль.

— Возьми, — она протягивала ему свой узел. — Ханна пометила все средства, так что ты легко найдешь необходимое.

— Спасибо, Суль.

Почти тотчас Тенгель вернулся в спальню, собрал дрожащими руками лекарства. По комнате распространился запах тысячелистника и других трав.

Увидев травы, военный лекарь слегка присвистнул:

— Да уж, это вам не обычные лекарства. Последний раз я видел нечто подобное при королевском дворце в Париже. То были страшные тайны казненной ведьмы.

Тенгель слушал вполуха. Он знал, что этому человеку можно доверять. Они принялись за работу. Работали молча, сосредоточенно. Из угла доносились всхлипы; но им некогда было обращать внимание на такие мелочи.

Наконец им удалось остановить кровотечение.

— Теперь мы сделали все. Больше ничем не сможем ей помочь, — сказал Тенгель. — Будем надеяться, что успели вовремя. Если она проснется, дайте ей пить. Ей надо много пить. Вскипятите воду, а я пока приготовлю настойку из трав. Если она проснется…

Она должна проснуться, просто обязана.

Тенгель положил руки на грудь Силье и стал делать массаж сердца, воздействуя на него своим необыкновенным теплом.

— Тенгель, не хотите взглянуть на ребенка? — спросила Шарлотта.

Он скорчил гримасу:

— Позже.

Тенгель не хотел видеть это чудовище, которое чуть было не отняло жизнь у его любимой.

— Как все произошло? — спросил он, не отрывая взгляда от лица жены.

Шарлотта принялась рассказывать. Никогда еще Тенгель не слышал в ее голосе такой мягкости и столько женского обаяния.

— Малышка Суль прибежала в Гростенсхольм. Ее послала Силье. И просила передать, что дело срочное. Мать приглядывала за детьми, а я послала всадника и побежала сюда. Я боялась, что Суль потратила на дорогу слишком много времени… Все произошло так внезапно. Вы сами знаете, как опасно было вашей жене рожать. А ребенок очень крупный.

— Весит около пяти килограмм, — добавила акушерка.

Тенгель сжал зубы. Пять или больше килограммов. Да, это очень много, особенно для изящной Силье…

— Ребенок пошел очень быстро, и у вашей жены образовались многочисленные разрывы, — продолжал военный лекарь. — Я прямо с порога бросился на помощь.

Обычно роды всегда принимали женщины. Но случай с Силье был настолько сложен, что Тенгель решил подстраховаться и пригласил военного лекаря, которому очень доверял. И как же Тенгель был рад, что тот не опоздал!

— У вас родился мальчик, — услышал он голос Шарлотты.

Тихий плач в углу продолжался. Акушерка прогоняла злых духов.